Каждый год неумолимая река времени уносит в небытие ветеранов Великой Отечественной войны ― подлинных героев, сокрушивших хребет фашизму и подаривших жизнь грядущим поколениям. Наш долг ― помнить их великий подвиг, быть достойными наследниками Великой Победы.
Мы хотим познакомить читателей с одним из них. Николай Дмитриевич Иванов был призван на фронт зимой 1945 года и принимал участие в Берлинской операции.
– Мой отец погиб еще в 1-ю Мировую, в 1916 году под Киевом при Брусиловском прорыве, ― говорит Николай Дмитриевич. ― А сам я с поселка Карло-Марксово, можно сказать коренной енакиевец. В 1945-м мне исполнилось 19, в январе полевым военкоматом я был призван на фронт. После коротких курсов, был назначен командиром танка и тут же отправлен на польскую границу. Экипажи, кстати, почти никогда не укомплектовывались полностью. Обычно место стрелка замещалось. Сказывалась нехватка людей. Я редко встречал, чтобы в танке было 4 человека.
Так от границы Польши и до ворот Магдебурга на средней Эльбе, в составе 1-го Белорусского фронта, 9-й танковой дивизии (командующий, генерал-лейтенант танковых войск, Семен Ильич Богданов), 65-го танкового полка, младший сержант Николай Дмитриевич Иванов, можно сказать, прошелся гусеницами легендарного Т-34-85 по половине Европы. Командующего 1-м Белорусским фронтом, маршала Г.К. Жукова он вспоминает с особой теплотой.
– Считаю Георгия Константиновича, величайшим полководцем. Каждый год 9-го мая поминаю его фронтовыми ста граммами, ― делится сокровенным Николай Дмитриевич. ― Знаете, не будь Жукова тогда во главе фронтов, не отстояли бы мы Ленинград в 41-44-м, не остановили бы немца в Сталинграде в 42-м, не перемололи бы его стальной кулак на Курской дуге в 43-м.― Николай Дмитриевич умолк, видимо перенесясь в воспоминаниях куда-то далеко, и пока он молчал, я, книгочей «со стажем», заметил в его старом шкафу книги: «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Люди с чистой совестью» П. Вершигоры, «Педагогическая поэма» А. Макаренко:
– У вас еще с советских времен сохранилась библиотека. Настоящие писатели…
– Да. Сейчас таких книг не пишут. Пока глаза видели, читал, сейчас уже не могу. Если вам нужно ― забирайте. Дарю.
Злоупотреблять щедростью и великодушием ветерана недопустимо, и чтобы вернуться к теме Победы, я спросил:
– Николай Дмитриевич, вам довелось участвовать в штурме Берлина?
– Нет. Я закончил войну 2-го мая 1945 года на северо-востоке Берлина, когда Жуков с Коневым до этого уже взяли город в кольцо, а демобилизовался только в ноябре 1950-го. Служил за себя и за ребят, кто не дожил… Но я штурмовал Зееловские высоты. Знаете, что это такое?
Я знал. Читал о них в свое время. Зееловские высоты в земле Бранденбург. Живописная местность, многочисленные холмы в 90-а километрах к востоку от Берлина. Естественное препятствие для продвижения моторизованных частей. И Жуков и Конев вспоминали после войны, что фашисты превратили их в мощный опорный пункт. Зееловские высоты были последним рубежом на пути к столице Рейха. Их можно было обойти с юга, но тогда значительная группировка Вермахта оказалась бы в тылу наступающих на Берлин советских армий, что было недопустимо.
Трое суток, с 16-го по 19-е апреля длились бои на высотах. Немцы стояли насмерть, отбивая наши атаки с отчаянностью обреченных, прекрасно понимая, что если не удержат позиции, уже ничто не остановит Красную Армию от победного наступления на столицу.
Взять высоты с ходу не удавалось. Завязались страшные упорные бои. Немецкое командование несколько раз перебрасывало на высоты резервы из Берлина. Жуков был вынужден ввести в сражение дополнительно две танковые армии. Николай Дмитриевич вспоминает о тех днях:
– Немец там укрепился капитально. Создал глубоко эшелонированную оборону. Семь рубежей: окопы, доты, дзоты, капониры, «Тигры», зенитки, минные поля. Но больше всего нам досталось от батальонов фольксштурма. Мальчишек с фаустпатронами ― «фаустников». Очень много техники мы из-за них потеряли и на высотах и в самом Берлине. Я сам видел, как эти кумулятивные снаряды прожигали наши танки насквозь. Бывало, смотришь ― щуплый паренек в каком-то драном пальтишке сидит в яме, плачет или прячется в кустах. Ну что, стрелять в него? А он пропускает танк и бьет из фаустпатрона в борт или корму. Танкистам руки, ноги отрывало, сгорали заживо. Мы при штурме этих проклятых высот потеряли больше 80000 солдат. Потом, когда немца смешали с землей, дела пошли лучше, покатились к Берлину без остановок.
– А с американцами на Эльбе встречались?
– Нет. Наш полк остановился, там, где с той стороны стояли англичане. И вы знаете, были случаи, когда они стреляли в нас, часовых убивали. Вот такие союзники…
Даже после подписания Акта о безоговорочной капитуляции, еще много недобитков пряталось в лесах, и Николаю Дмитриевичу часто приходилось их прочесывать в составе спецподразделений.
– Там леса не такие, как у нас, ― вспоминает он. ― Жиденькие. Но бывало всякое. И перестрелки и курьезы. Однажды меня чуть не убило от самопроизвольного выстрела ППШ у товарища. Пуля возле уха просвистела. Запомнил на всю жизнь.
После войны Николай Дмитриевич Иванов служил в ГДР, в городе Рехлин, в Померании. Затем вернулся в наш город, где работал забойщиком на шахте им. Карла Маркса, позже шофером. Пользуясь случаем, он сердечно благодарит директора школы №1, Нелли Геннадьевну Фоменко за помощь в быту и организацию регулярных посещений школьников:
– Меня сейчас не забывают, ― говорит Николай Дмитриевич. ― Ученики приходят в гости. Скучать некогда. Спасибо им.
Мы тепло прощаемся и договариваемся обязательно встретиться снова.
Сегодня мы видим, с какой яростью обрушиваются на День Победы в Украине, как унижают ветеранов Великой Отечественной войны, приравнивая их к фашистам, как шельмуют подвиг великой страны, как пытаются стереть память о тех трагических и героических годах пресловутой «декоммунизацией». Поэтому в свете нынешней гражданской войны, развязанной «свидомыми» против Донбасса, для нас этот день не просто праздник Победы, но символ русской идентичности. А оставшиеся в живых герои Великой Отечественной войны ― это, по сути, последний рубеж между правдой и ложью, верностью долгу и предательством, героизмом и трусостью. Это наша память и гордость.
интервьюировал: Саша Русский
