Шушина Надежда Александровна, 1929 года рождения
1. Расскажите о своей семье, где жили, сколько было лет, когда началась война?
Родилась в Ленинградской области, д. Вячково, в семье было 4 сестры и два брата.
2. Как и где встретили известие о войне?
Мне было не полных 12 лет. 22 июня 1941 года был солнечный день. Мы с бабушкой на пригородном поезде поехали в Волхострой продавать молоко. На обратном пути покупали продукты и хлеб. Подошли к магазину. Слышим говорят, что война началась с Германией. Никто в это не верил, потому что наша страна только договор заключила о ненападении. 23 июня утром в деревню привезли на машине молодежь с косами. Начали косить рожь. У нас Майоров косил на косилке. Вечером привезли три катка. Готовили аэродром. Недели через две на аэродроме стали садится истребители. Мы бегали смотреть. Там очень удобно было маскировать самолеты. Позже стали прилетать и четырех моторные самолеты. Был организован наблюдательны пункт на кладбище. По ночам бороздили небо прожекторы. Гудели моторы самолетов. Объявляли маскировку. Мы с бабушкой снабжали семью продуктами. Ежедневно ездили в Волхострой и обратно. Отец работал в пожарной охраны в Тихвине. Как- то он пришел домой пораньше, ему пришла повестка и он ушел на фронт. Мы с мамой и бабушкой начали запасаться сеном для коровы. Вскоре к нам на квартиру поселили финчасть, которая простояла у нас до отъезда. А мимо шли солдаты, техника, гнали скот. Дороги были проселочные, поэтому усталые, они расселялись по домам. Рады были, кто посушит что на печи, кто и покушает. А принимали их, никто не говорил, что некуда. В один из таких дней проходил наш отец мимо. Договорился с командиром и одну ночь провел дома. Это было 4 августа. Потом их часть стояла в лесу по дороге на Симанково. Мы целую неделю ходили к ним рано утром. Возьмем бидон молока, папиросы, махорку, огурцы. Бабушка пекла пироги. А в последний раз ходили, ходили, но их не нашли. Вышел командир из землянки и спрашивает, кого мы ищем. Выяснилось, что отца часть ушла на Синявино, требовалось подкрепление. Бабушка очень сильно плакала. Так и закончились наши с отцом встречи.
Начались бомбежки, били с дальнебойных. Стало страшно ходить за хлебом. В городе ввели карточки. А мы меняли молоко на хлеб. Стали торговать в комиссионном – 3 рубля литр. Выезжали с вечера, чтобы пораньше приехать домой.
Было много налетов. Линечка была самая маленькая, и когда начиналась пальба, мы с ней прятались за печь и говорили, что это птички сейчас улетят, не плачь, и крепко прижимались друг к другу. Когда немцы были за три километра, к нам приходили партизаны, отогревались в доме по очереди. Начали наступать холода, а они вели обзор с нашего амбара. Только просили никому не говорить об их приходе. Мы их и кормили, и на печке отогревали. Один погреется, уснет с часик, потом другой. А как снег выпал, следы их заметны стали, и бабушка ходили их заметать.
Расскажите об эвакуации.
За три дня до отъезда спали все в одежде. Стекла звенели, дом содрогался, было страшно. Люди все перебрались в землянки. На сборы у нас было три часа. Корову застрелил из пистолета, куры разбежались. Через некоторое время пришли солдаты сняли с коровы шкуру, мясо упаковали в простыни, уложили в корзины.
Ехали мы на трех машинах поверх воинского груза.. Побросали сначала постели, подушки и теплы одеяла и тюки, что были упакованы. 12 ноября мы тронулись из деревни. На каждом километре проверяли документы. В Волхострое в утильсырье у старшей сестры Марии была комната. Там мы и остановились на две ночи. Сестра бегала на станцию, договаривалась как нам уехать, у нас семья большая. Везде отвечали, что мы опоздали. Договорилась в партизанской летучкой. В ней было всего два вагона и 3 человека. И мы 11 человек заняли санитарный вагон. Нас строго предупредили из вагонов не выбегать, всем оставаться на своих местах. Питались вместе с ними. Мылись по очереди. А они дежурили по очереди в другом вагоне. Позднее мы узнали, что вагон был с оружием. Как начинается бомбежка, все бегут, кто в вагоны, кто под вагоны. К нам прицепляют паровоз и везут в направлении Мурманские ворота. Сколько мы точно прожили, так не помню. Помню, только, что в Паше мы простояли две недели. Партизаны ушли в своем назначении. В магазинах продавали всем. Бери хоть ящик масла, сухари солдатскими мешками. Как-то пришли нас выселять из вагона, под расписку, а куда дальше неизвестно. Надо было ехать в Ефимовскую 300 км. Детей брали 16 км на тракторах в фанерных санях, а родители шли пешком. Мария опять договорилась с военными, и ехали уже на попутных машинах, которые шли с фронта. В Ефимовской грузились в товарный кульман. На нижней полке два наших больших семьи 11 и 9 человек. У нас эвакуационное было в Челябинск. Наверху тоже битком народу, а по другую сторону ехали освобожденные из заключения. На походной печке готовили мы ночью, чтобы не мешать. Люди уже голодали. Приходилось иногда угощать, чтобы не умерли с голода. По дороге брали похлебку, второе и молоко. Туалетов не было, все было у вагонов На наших глазах выбрасывали мертвых из вагонов. Завертывают в одеяло. Трогается поезд и летит покойник. Ехали мы два месяца. В дороге брат отстал, но вскоре нашелся. Мама уже думала, что потеряли. Когда выгрузились в Челябинске, там люди в Доме культуре спали кто где. Выгрузились, а там есть нечего и такую семью не приняли, продлили до Багульмы. Хлебный город. В Багульме жили на эвакупункте 12 недель. Нас чуть не обокрали. А уехать не было возможности. После кражи, нас отправили с первыми подводами в д. Бегашево (Татарская СССР) Пока ехали 2 месяца подхватили тиф. Первой заболела Мария и Коля. Потом привезли нас четверых. Маму привезли последней. Помню, привезли трехлитровый бидон молока, масло, хлеба. Говорят, кто у вас ходит, наливайте и сразу пейте, иначе не поправитесь. Мать перевезли в изолятор. Было очень холодно и нам разрешили принести теплые одеяла. Спали вдвоем на кровати. 4 марта умерла мама. На похороны выписали только Марию.
Взрослые нас старались накормить, а мы старались никого не обижать. К соседям мы не ходили, а жили своей семьей, и всем не было скучно. В Татарии год в школу не ходили. Надо было ходить за 9 км, а там степь и очень холодно. У нас были ботиночки. Мария шила, вязала, стирала. Мы мыли полы, играли с малышами. Мария взяла нас под свою опеку, а когда умерла мать, опекала нас. После смерти матери через неделю получили извещение – отец пропал без вести. Прожили в Татарии три года. Первый год болели, но не голода не ощущали. А вот как съели корову, кончилось масло, мед, а с продуктами стало сложно то всяко приходилось. В 1942 году Мария родила сына, как мы были рады. Жили на квартире, карточная система. Всех надо было накормить, напоить. Сажали картошку. Помню, как получим хлеб, делим его, как стирали былье золой, а мыло надо было голову мыть. А Марии было только 23 года. А она выстояла и не только выстояла, но и вывела нас на верный путь..
