Жительница Кировского района Донецка Клавдия Гавриловна Малкова слишком рано узнала, что такое страх. Ей было всего четыре года, когда началась война. Она до сих пор хорошо помнит бомбежки и свое детство за колючей проволокой в немецком лагере.
УЖАСЫ СОРОК ПЕРВОГО ГОДА
Клавдия и ее старшая сестра Валентина родились и жили в Нижнеднепровске (сегодня он входит в состав Днепропетровска), откуда родом их отец Гавриил Минович. Он был мастером инструментального цеха на Днепропетровском металлургическом заводе им. Карла Либкнехта. А мама Варвара Федотовна была уроженкой Донбасса.
В августе 1941 года оборудование завода, а также его специалистов и их семьи эвакуировали на Урал. Когда семья Гавриила Миновича подходила к очередному эшелону, на котором тоже должна была отправиться на восток страны, внезапно над головой закружили вражеские самолеты и стали сбрасывать бомбы. Люди гибли на глазах маленькой Клавдии. «Мама кричала: «Ложитесь!», закрывала нас с сестрой своим телом. Если бы она погибла, даже не представляю, что было бы с нами», – вспоминает пенсионерка. Связь с отцом они тогда потеряли, долгое время ничего о нем не знали.
«За каждый дом шла битва. Вместе с немцами орудовали в городе чернорубашечники и румыны. Помню, позади нас шел немец с чернорубашечником, который ему что-то про нас говорил, на что немец ответил: «Найн-найн, киндер» («Нет-нет, это ребенок»). Эти слова я запомнила на всю жизнь. Возможно, нас с Валей хотели пристрелить, а немец не дал», – говорит Клавдия Гавриловна.
Их квартиру в Нижнеднепровске разбомбили, поэтому мать с детьми отправилась в поселок Новое Клочко, где у них был недостроенный дом. Из-за постоянных обстрелов приходилось жить в погребе. Затем они перебрались в село Кулебовка Днепропетровской области, но и туда добрались немцы. В 1942 году они отправили Клавдию с сестрой и матерью в Германию.
ЛАГЕРНАЯ ЖИЗНЬ
По словам нашей героини, в составе с ними ехали немки, которые на протяжении многих лет жили и работали в Нижнеднепровске. У них было хорошее хозяйство, много крупного рогатого скота. Мама Клавдии Гавриловны работала у русских немцев дояркой, была на хорошем счету.
«Когда мы прибыли в Германию, эти немецкие женщины пошли к военным и долго их в чем-то убеждали на своем языке. Как мы потом поняли, они за нас заступались. Мы ожидали смерти в концлагере. Но в итоге нас отправили на принудительные работы в лагерь, расположенный в городе Ватенштедт. Там поселили в большой барак. Перед этим велели искупаться, после чего каждого обработали какой-то вонючей жидкостью».
По воспоминаниям нашей землячки, территория лагеря была огромная. «Помимо украинцев и русских, здесь сидели французские и польские пленные, к ним немцы относились значительно лучше, чем к нашим. Их жилища располагались в другой части лагеря, а возле бараков даже были оборудованы детские качели. Наши мальчишки смело ходили кататься на этих качелях, да еще и девочек с собой брали», – рассказывает Клавдия Гавриловна.
По ее словам, она была не из робких детей, имела смелость на грубость немца, назвавшего их «русиш швайн» («русская свинья»), ответить: «Nein, du bist schwein» («Нет, это ты свинья»). До сих пор помнит несколько слов из стишка, который сочинили мальчишки в лагере: «Лагерь, фюрер наш идет, у него большой живот».
Мама маленькой Клавы работала там на ламповом заводе. А девочку определили в детсад. В нем детей кормили супом из брюквы, который был таким вонючим, что есть его было невозможно. Иногда давали макароны. «С мамой я разучила стишок и рассказала его на каком-то детском мероприятии. За это мне дали две конфетки и кусочек хлеба, намазанный маслом», – вспоминает Клавдия Гавриловна.
«Как-то в лагерь приехала офицерша с врачом, нас всех осмотрели. Она поручила в следующий ее приезд меня и бабушку Куликову перевести якобы в оздоровительный лагерь, так как я была очень худой. Но русская медсестра предупредила мою маму, что меня надо спрятать, когда снова приедет эта офицерша. К нашему счастью, Красная армия была уже на подходе к Германии, поэтому немцам стало не до нас», – говорит дончанка.
Также она помнит, что на некотором расстоянии от лагеря находился бункер – огромное здание без окон в четыре-пять этажей. «На нижнем этаже располагались немцы, у них там был даже ресторан, выше – французские и польские узники, а мы – на самом верхнем этаже. Поразительно, но в здании были все условия для жизнедеятельности», – отмечает Клавдия Гавриловна. Когда над лагерем стали летать советские бомбардировщики, многие бежали в этот бункер.
«Мы уже по звуку отличали свои самолеты. Когда люди видели наших, то не прятались, а кричали: «Давайте, голубчики!». Такая была радость», – вспоминает Малкова.
Как потом выяснилось, ее отец сидел в том же лагере, поэтому семья воссоединилась прямо там, а в 1945 году, незадолго до их освобождения, у родителей родилась третья дочка – Светлана.
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Когда советские войска завоевали вражескую территорию, в лагере уже не было ни одного немца, его узники были предоставлены сами себе. Им предлагали ехать либо домой, либо – по предложению американцев – на постоянное поселение на Аляску. Многие боялись возвращаться на родину, так как думали, что там их расстреляют или посадят. Но родители Клавдии Гавриловны решили ехать домой.
Но как только поезд прибыл на Украину, отца тут же отправили в Коми АССР, где он стал работать мастером на железной дороге. Варвара Федотовна с тремя детьми добралась до дома в поселке Новое Клочко, но оказалось, что его заняла какая-то другая семья. Поэтому женщина решила отправиться к своим родителям в Донбасс, в Селидовский район. Шли туда пешком, иногда неравнодушные люди подвозили на машине или на лошади.
ЖИЗНЬ НА СЕВЕРЕ
Но через несколько лет мама Клавдии Гавриловны вместе с детьми поехала к супругу на Север – в поселок Кочмес, что в Республики Коми. Но тамошний климат маме не подошел, у нее появились проблемы со здоровьем, поэтому она вынуждена была вернуться с девочками в Донбасс.
Когда Клавдия окончила семь классов, то решила сама поехать к отцу на Север. Через несколько лет она поступила в Ленинградскую школу киномехаников. После ее окончания девушка работала киномехаником в той же Республике Коми: сначала – в город Инте, затем – в поселке Воргашоре. Потом вышла замуж, родила сына. Так на Севере семья прожила 20 лет.
«Последние пять лет я работала киномехаником в вагоне-клубе «Полярный», который колесил от станции к станции, на которых мы могли стоять от двух до семи дней, в зависимости от востребованности. В кинотеатре на колесах вмещалось до 50 человек. Я объездила не только Республику Коми, но Ямало-Ненецкий автономный округ», – говорит Клавдия Гавриловна.
Случалось, что ее с кинотехникой возили на оленьих упряжках в дальние совхозы, где она крутила фильмы. «Меня привязывали, чтобы я не слетела с саней, потому что олени очень быстро бегут. Летишь на оленях, а вокруг красивые снежные пейзажи», – вспоминает пенсионерка.
ВТОРАЯ ВОЙНА
Она даже и подумать не могла, что ей придется пережить еще одну войну. Когда в Донецке были сильные обстрелы, Клавдия Гавриловна брала табуретку, садилась в коридоре квартиры и пережидала их, иногда спускалась в убежище. Сейчас родственники помогают ей выживать, оказывают материальную и моральную поддержку.
